Современное «Лебединое озеро» топит в хронике

О трауре по указке сверху, который четко (вплоть до полуночи) блюли телеканалы. Сейчас, в связи с произошедшими событиями в Европе, я напишу про то, как работало телевидение в Париже.

Сразу оговорюсь: ТВ во Франции - тот еще мусорный бак. Форматы шоу сейчас продаются на многочисленных телерынках, так что наше ТВ и их ТВ в обычное время довольно-таки похожи. И наши по зрелищности часто выигрывают. Но в экстремальной ситуации есть некоторые различия.

Только что в нашей стране был траур после авиакатастрофы. Как теперь выяснилось, после террористического акта. И я знаю, что люди переживали, страдали, сочувствовали. Свечи зажигали. Но речь сейчас о телевидении, которое (почти на всех каналах) отрабатывало от звонка до звонка. Пытаясь справиться с ситуацией, когда надо будет наверстать утерянное рекламное время.

Президент Франции Франсуа Олланд поставил перед телевидением более жесткий срок: три дня национального траура. Я знаю, что это звучит цинично, но неподготовленный к вторжению тихий буржуазный мир оказался в ситуации, которая требовала определенного технического разрешения.

Я сейчас говорю именно о технике. Когда ломаются все сетки вещания, когда любой смешок в кадре станет губительным. В нашей истории технический выход был найден уже в прошлом веке - «Лебединое озеро». Трансляция балета. И всем было плевать, что теперь танец маленьких лебедей в головах выпускников школ 1991 года навсегда будет ассоциироваться с дрожащими руками Янаева.

В парижской ситуации эфир заполняла хроника. Она шла по кругу, и не всегда появлялись новые факты, но все камеры страны были нацелены исключительно на этот сюжет. Юмористы Франции, естественно, в эфире не появились. Но каждый из них сказал какие-то слова прессе, почему они считают невозможным шутить в этот момент. И в этом я вижу одно из маленьких отличий между нами и Европой. Юмористы Франции ведут себя как независимые личности. Они говорят про свою команду, про совместное решение что-то отменять. Наш однодневный траур по жертвам в самолете был как бы для галочки. Как-то я не помню Петросяна или Задорнова, которые бы сказали, что сейчас лучше помолчать. Продюсеры телепрограмм все решили сами. А наши юмористы просто переждали у микрофона.