Путешествие в Баку не выходя из-за стола
Наш обозреватель продолжает готовить
Фото: Ульяна СКОЙБЕДА
Все были где-то на майских: кто на грядках, кто в Симферополе, кто на Тенерифе. А нам аккурат под Тулой въехал в зад донецкий беженец на джипе.
Бах — и ага.
Все надежды на отдых рухнули, как карточный домик, вылетели, как дым в трубу. Бронь в отеле, где нас ждали, пришлось отменить, и покорно ехать в ГАИ, а потом в Москву. Всего-то и отъехали от дома двести километров.
Водителя бить не стали: его сразу, при нас, побила его жена, а мы просто попытались справиться с бедой. Обманутые детские надежды (путешествие было вымечтанным) — это беда... Да и мы, взрослые, повесили носы.
Я знаю только один способ поднять семье настроение: включить аудио и разжечь плиту: начать посыпать специями и поливать соусами, переворачивать, молоть, коптить, пряжить... Постепенно вкусный запах и интересная книга прогонят грустные мысли. Что с того, что не удалось никуда уехать в реальности? Отправимся в путешествие в своем воображении...
Слушали «Черный город» Акунина, про Азербайджан и Баку.
Готовить решили пити — бренд с берегов Каспия, суп на бараньем бульоне с горохом нут. Вкусное название нут: слышится в нем и нуга, и что-то восточное, вроде имени Маленький Мук. А на вид это бобовое — чистый фундук, отличить можно только на вкус...
Пакетик «бобовых орехов» у нас в запасе был, и время было (нут нужно вымачивать в воде восемь-двенадцать часов): ведь домой после всех приключений мы вернулись уже затемно. Проделали с нутом необходимые манипуляции и рухнули спать, а главное действо оставили назавтра.
Нут — это всегда блюдо на завтра. Неспешный восточный менталитет...
Утром в сковороде зашипело растительное масло. Бараньи ребрышки булькали в нем и в собственном соку минут сорок, потом к ним добавились лук и чеснок (перьями, невесомыми хлопьями), и еще потомились на сковородке минут десять.
Сомлевшая, пропитавшаяся ароматами баранина была прекрасна сама по себе, но я залила ее крутым кипятком, бросила ложку соли и вмешала в блестящий жиринками бульон сок из шести огромных спелых помидорин...
Жаркое стало супом. Для красоты я всыпала в него еще чайную ложку шафрана (цвет сразу стал золотистым), а когда варево задрожало и приготовилось кипеть — добавила разбухший за ночь нут.
Кстати, разбухая, этот горох увеличивается в размерах в три раза. Сходство с огромными лесными орехами становится окончательным...
Дальше, если честно, у меня случилась накладка. По рецепту, присланному прямо из Закавказья, через двадцать пять минут заранее вымоченный горох должен был полностью развариться, стать взвесью, желтой гущей... Но у меня ничего не получилось.
Ни через час, ни через четыре (!) часа горох не исчез, «орехи» остались такими же целыми и красивыми... хотя внутри, под тончайшей кожицей, были мягкими, как картофельное пюре или перина.
Голодная семья ходила по квартире, щелкала хвостами и взрыкивала по-тигриному. Вариантов было два: есть так или взбивать суп в блендере. Взбивать не хотелось, хотелось чистоты эксперимента. Подождали еще полчаса... Решились.
На блюдце тончайшими кольцами порезали розовый лук, сбрызнули его несколькими каплями розового винного уксуса и посыпали молотым сухим барбарисом (ягоды толкли в ступке). Это заправка, соус к супу (какой только небывальщины не едят в дальних странах).
Подали на стол острый кавказский сыр, свежий и тоже острый тархун, мягкий лаваш и сладкое азербайджанское вино, специально купленное к случаю.
В тарелку — ложечку маринованного лука с барбарисом: гороховый суп от него приобретает особый новый привкус...
Хотя и нет здесь знакомого горохового супа: нут, баранина, шафран, помидоры и чеснок дают совсем иной букет, чем мы привыкли, а свежий тархун... Свежий тархун это праздник.
Пузырьки в носу, как от газировки с одноименным названием.
Улыбнулись друг другу...
И показалось, что море шумит, а мы на набережной.