Картина «Самозванец с гитарой» стала толчком для «Кабачка «13 стульев» - идеального места советско-польской дружбы. Фото: кадр из фильма.
«САМОЗВАНЕЦ С ГИТАРОЙ»
Польша, 1966, в СССР - 1969.
Режиссер: Анджей Чекальский, Ежи Пассендорфер.
В ролях: Ежи Турек, Магдалена Завадска, Ирена Щуровска.
Под гром венчального марша рохлю с брюнеткой настигает блондинка и попрекает обманами, обещаниями и прочей сериальной ерундой. Брюнетка в ярости уносится на мотороллере. Группа «Скальды» поет о превратностях любви. Блондинка дико извиняется: обозналась. Брюнетке нужно предъявить двойника, чтоб не гневалась, а он рок-музыкант и исчез, как все рок-музыканты. Рохле приходится напялить парик, брать электрогитару и петь с группой «Скальды», что бабы сволочи. Брюнетка без ума от фальшивой звезды и плевать хотела на оригинал. Группа «Скальды» поет, что и пес с ней, блондинка интересней.
Название, конечно, было отсебятиной «Совэкспортфильма»: от него за версту разило искусственной развязностью нашего поп-кино для летних танцверанд типа «Жениха напрокат» или «Алло, Варшава». На деле фильм звался Mocne uderzenie, «Мощный удар», то есть просто Big beat - под таким лейблом и проходил фестиваль рабочей самодеятельности в одном из ДК. Да, картина стала отдушиной, через которую к нам и просочилось всемирное бит-помешательство: ребята-демократы могли позволить себе то, что считалось предосудительным у нас. Зауженные белые джинсы. Мужские полусапожки. Электрогитары в траве. И главное - цветные водолазки, именуемые в мире «битловками», припев «йе-йе», губная гармошка на ритм-гитару: вся мелодика ливерпульской четверки, умело скопированная cover-группой «Скальды». Даже латиница польского алфавита добавляла забугорной моднючести. Нашим длинные волосы разрешались желательно с усами («Песняры», «Машина», «Апельсин»), в репертуаре требовался хоть один лояльный шлягер для комсомольских съездов типа «Гренады», «Богатырской силы» или «У деревни Крюково погибает взвод». В костюмах рекомендовалась народная орнаменталистика, кордебалету - плясовая вместо канканных па и вообще меньше электричества, больше гармони. Пределом допустимого разврата был стиль «чарльстон» - «Машина времени» впервые попала на ЦТ в новогодний огонек именно в канотье. Фильмы с ВИА («Розыгрыш», 1976, «Ар-хи-ме-ды!», 1976, «Берегите женщин», 1981) пошли у нас только с конца 70-х: раньше в них просто некому было играть.
Так что поляки опять выехали на травоядности своего режима. Музыка их была заемной, сюжет стоил «Утренней почты» (чтоб связать музыкальные номера, одинаковые девушки и одинаковые юноши с обознатушками и пощечинами перемещались из фильма в фильм от «Озорных поворотов» до «Улыбнись, ровесник»). Лукавые паненки дружно симулировали интерес к плоскому зануде Туреку - притом что всяк пересекавший границу у Перемышля знает, что в Польше рулит женщина и бегают за нею, а не наоборот.
Фильм перепахал русских до такой степени, что породил одну из самых долгоиграющих франшиз ЦТ. Полкартины прошло в подвальной корчме с кирпичными сводами, герой разевал рот под фонограмму с польскими шипящими, официантка рапортовала в телефон «пану директору». Конечно, это была матрица «Кабачка «13 стульев». Знатоки возразят: пилотные выпуски «Кабачка» вышли в эфир в январе 1966-го, когда фильм только сдавался студии «Кадр», а до советского проката оставалось добрых три года. Конспирологи огрызнутся: жгущих на экране «Скальдов» возглавляли братья Анджей и Яцек Зелинские, а бессменным режиссером и патроном «Кабачка» был Георгий Зелинский с женой Зоей (пани Тереза). Уж не приходились ли панове Зелинские друг другу родней и не способствовали ли перекрестному культурообмену поверх границ?
Помните? «Что бы ни случилось - держи хвост пистолетом, а помаду наготове», - поет Малгожата Потоцка и наша несравненная Каролинка. Если и существовала когда-нибудь эфемерная советско-польская дружба, то только в кабачке, экипаже четырех танкистов, штабе ВЧК и фильме «Дознание пилота Пиркса». И, разумеется, на летних просмотрах «Самозванца с гитарой».