Извечная история одной большой любви

Владимир Машков и Павел Лунгин вновь поднимают вопрос: «С чего начинается Родина?»

Фото: Алексей ЛАДЫГИН

И критики, и зрители, и блогеры, сравнивая американскую версию Homeland и нашу «Родину», ищут ответы на вопросы: откуда берется патриотизм? С чего начинается «Родина»?

Похоже, главной своей цели Лунгин достиг. О сериале говорят. И, что куда интереснее, говорят те, кто традиционно телевизор не смотрит, духовными скрепами не интересуется. А именно - молодежь и либеральная интеллигенция. «Родину» живо обсуждают в блогосфере и на форумах - иными словами, в среде обитания антителевизионной тусовки. Впрочем, измеритель TNS Gallup Media также фиксирует повышенный интерес к сериалу среди традиционной телеаудитории.

Понятно, что зрительский интерес во многом связан с желанием сравнить американскую версию с нашей. Сравнить и убедиться, что наша Кэри Мэтисон - Анна Зимина - такая же чокнутая, что наш Николас Броуди (Алексей Брагин) тоже не так-то прост и вообще мусульманин, а наш Сoл Беренсон (Михаил Вольский) такой же чуткий и сердечный интриган. Сюжет - острый, драматичный, нелинейный - калькирует американскую версию. Однако кино, как известно, в деталях… Постепенно, серия за серией, Лунгин виртуозно смещает акценты. На первый план выходит личная драма героев. Детективно-конспирологическую историю заменяет история любви. Нет, не лав-стори, а именно история любви.

- Мне очень многие говорят: а любовь к женщине, а любовь к семье? Но любовь к Родине - это такой же сложный механизм и аппарат, как любовь к женщине. И Родина - тоже любимая, она тоже может быть к тебе жестока, может отвернуться, а затем прийти снова. И ты можешь. Вот именно это и есть смысл сериала, - говорит Павел Лунгин.

Если уж искать не совпадения, а отличия русской версии от американской, то они как раз и кроются в любви. Не в азарте погони, не в политических интригах, не в блестящих дедукциях - они-то как раз везде и всегда одинаковые. А в любви. К своей семье, работе, друзьям. И, наконец, к Родине. Любовь к семье помогает Брагину пройти через ужасы плена, любовь к Богу (который у Брагина меняет имя, но не меняет суть) - выжить, любовь к Родине - возвращает Брагину мужество.

Если американский сериал в большей степени держится на азарте детективной истории, то русский - на рефлексиях героев, что вполне традиционно как для нашего кино в целом, так и для Лунгина, в частности. Обобщая, Homeland - картина о том, как жернова государственной машины перемалывают судьбы в угоду величия государства, «Родина» - о любви и о предательстве, добре и зле.

Казалось бы, не самое подходящее время выбрал телеканал «Россия» для показа политического детектива. Аллюзии с современностью возникают даже несмотря на то, что время действия лунгинской «Родины» перенесено на 15 лет назад (авторы вообще не особо заботились о соблюдении исторический точности). Но вот какая штука. В условиях информационной войны и всеобщего политического накала призывы к патриотизму становятся разменной монетой. Понятие девальвируется. Патриотизм становится пугалом для безликой толпы. Персонажи Лунгина возвращают ему индивидуальность. Обозначают его личным делом каждого.

- Наш сериал показывает патрио­тизм разный: и вызванный эмоциями и переживаниями, и сложный - интеллектуальный - патриотизм... Родину забрать нельзя. Человек может от нее отказаться, но это как часть, какой-то неизведанный наш внутренний орган, который либо существует и дает нам возможность подвигов, свершений, перемен, либо ты становишься циничным, холодным, не задающим себе вопросы человеком, - объясняет Владимир Машков.

Несмотря на сложности и интриги сюжетной линии, герои сериала говорят нам: «Ребята, патриотизм - это просто. Это - любовь. К Родине, к друзьям, к работе, к женщине, к семье».