Елена Ханга: Мой папа, афроамериканец, мне сказал: «Белого не застрелили бы»
Когда в США начались эти митинги и демонстрации, я позвонила своему приемному папе
Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН
Когда в США начались эти митинги и демонстрации, я позвонила своему приемному папе, который живет в Лос-Анджелесе. Его зовут Ли Янг, ему 85 лет, он афроамериканец. И женат на американке ирландского происхождения, это белая женщина Марин. Они очень красивая пара, уже 30 лет вместе. Кстати, очень состоятельные люди.
И вот они мне говорят: «Лена, давай быстро говори, потому что мы собираемся на митинг». А я закричала: «Какой митинг? Вы с ума сошли? Вы посмотрите, там все горит, там кошмар какой-то, людей арестовывают, ни в коем случае не ходите!» А они: «Лен, как же мы не выйдем? Вот сейчас это перекинулось вон на сколько городов - аж на 90!»
Как ни странно, эта беда объединила людей. За последнее время не было таких событий, чтобы в одном митинговом строю были и афроамериканцы, и белые, и представители разных рас, различных убеждений. По иронии судьбы, мой приемный папа - потомственный демократ, а его жена - потомственный же республиканец. И там очень жаркие споры дома. Но здесь они взялись за руки и вместе пошли, потому что они и все их друзья разделяют негодование против произвола полицейских. И в этом они чувствуют единение.
И еще я у них спросила, насколько это опасно? Они сказали, что в основном те, кто выходит на улицы, это мирные люди, они хотят воспользоваться конституционным правом высказать свое отношение к политическим событиям. Но, как и везде, есть провокаторы. Есть мерзавцы, которые приезжают даже из других городов, устраивают там погромы, жгут машины, разбивают магазины, занимаются мародерством...
Вообще, когда все это произошло - в августе этого года, я была в Америке, в Лос-Анджелесе. По телевизору показывали абсолютно всё. Это была тема, которая затмила абсолютно все другие. Потому что вся страна негодовала. Но есть и те - их меньшинство, которые говорили, что у полицейского нет времени на раздумье. Когда на него идет «большой черный парень», и когда неизвестно, какие у того намерения, якобы у полицейского есть право стрелять... Но в основном люди с возмущением говорили о том, что были превышены допустимые меры обороны.
Лежит ли в основе всего этого расовая дискриминация? Да, конечно. По крайней мере, так считает мой приемный папа. Он так и сказал: «Если бы это был белый парень, возможно, полицейский бы не стрелял». Конечно, мой папа считает, что это расизм. Да, я с ним согласна. Я допускаю мысль, что полицейский мог бы и белого человека убить. Но, скорее всего, может быть, в белого он бы стрелял, но стрелял бы по ногам. Но то, что в этом есть элемент расизма, у меня сомнения нет никакого.
Приемный отец Елены Ханги Ли Янг выдает дочь замуж. Лос-Анджелес, январь 2001 г. Фото: личный архив.
Очень важный момент. Фергюсон – это маленький городок, где большинство - афроамериканцы. Но вся элита правящая – белое население. И поэтому, когда отбирали суд присяжных, там технически получается, что туда в основном попадают белые. И поэтому даже тогда, когда мы еще были в Лос-Анджелесе и все затихло, до тех пор, пока не будет вынесен приговор, ведь тогда сказали: «Успокойтесь, все рассмотрят, будет приговор, и тогда посмотрим», - уже тогда мне папа сказал, что, скорее всего, приговор не будет честным, на наш взгляд, потому что там вся элита городская - белые. И там практически нет афроамериканцев в полиции.
И еще... Там президент душой на стороне митингующих. И он говорит: да, выходите на митинги, но в рамках закона. Там вот тот самый случай, когда это не против правительства, это не то, что республиканцы против демократов. Это не то, что белые против черных. Это исключительно все против полицейского беспредела. Против расизма.
Сегодня снова буду звонить своему приемному папе. Я ему посоветую, чтобы он во время митингов ни в коем случае не подходил туда, где что-то горит...